-7 °С
Снег
Все новости
Судьба крестьянки
Много горя выпало на долю вдовы фронтовика Сафарчан МуралеевойМы с мужем выписываем газету лет, наверное, 30, а теперь и дети получают. В связи с 75-летием Победы по радио, по Интернету, во всех газетах просят написать о годах войны, даже конкурсы объявляют. Вот и я решила написать о том, через что прошла моя мама Сафарчан Саттаровна Муралеева.
Мама родилась в 1910 году. Она стала первенцем в семье молодоженов Саттара и Сафии. В хозяйстве у молодых была корова, лошадь и всякая живность, они считались середняками. Саттар был работящий, на все руки мастер. Чинил обувь, плел лапти, дом новый построил. Рождались еще дети – 3 девочки и мальчик. Жили очень дружно, бабушка Сафия была очень умной, детям сама ткала из льна одежду. Так шло время, все одеты, обуты, сыты. Но пошла черная полоса. 1917 год, волна революций в столицах докатилась и до сельской глубинки. В деревне была мечеть, какие то люди приехали, все разворошили, здание разобрали. Ходили по домам, жителей переписывали – бедняк, середняк, кулак. Если кто возмущался, на месте расстреливали. Днем и по ночам молодежь заставляли петь революционные песни. Началась продразверстка, коров, лошадей угнали, пшеницу, картошку грузили на телеги и увозили. Люди были в военной форме, с оружием. Почти 100 коров, 70-80 лошадей, куда, кому угнали, один бог знает…
Семья дедушки тоже попала «под раздачу». Мама говорила, что даже из дома все вынесли – самовар, подушки, посуду… Осталась подушка из соломы и то ее штыками разорвали. Дедушка нашел в себе силы не отчаяться.
- Ладно, дети, не плачьте, главное остались все живы, - успокоил он домочадцев и ушел в лес.
Вернулся домой ночью опухший от слез, за плечами мешок, в котором, оказалось, лежал убитый дедом заяц. Он был еще и хорошим охотником. Только вот варить не на чем, казана нет, всю посуду утащили ироды. В сарае нашли старое ведро, в нем и сварили. Так началась у них жизнь тяжелая, голодная, холодная.
Мама рассказывала, что очень много детей, стариков умерло. Молодежь из 3-4 соседних деревень, человек 30-40, бежали ночью куда глаза глядят. Только через 70 лет стало известно, что они обосновались в Турции. Писать не могли, боялись за родственников. По дороге немало ребят погибло, а те, кто дошел, так и умерли в Турции, не увидев больше никогда своей родины. В 1990-ые годы приезжали их внуки, они живут там в деревне Быгырдавин.
Мои дедушка и бабушка, пережив революцию, старались жить, как могли, сажали картошку. Со временем в деревне образовался колхоз. С утра до ночи работали, денег не давали, ставили трудодни, за которые изредка давали муку. Ее берегли только для баланды. По вечерам вся семья собиралась за столом, старшие дочери готовили еду. Только вроде зализали раны, снова черная полоса. В 1937-38 годы началась непонятная резня, арестовывали активистов, коммунистов, увозили куда-то, никто живым не вернулся. На улице вдвоем – втроем собираться нельзя, люди боялись своей тени. Из маминой семьи, слава богу, никого не арестовали.
Народ в деревне к тому времени обзавелся скотиной, жизнь начала налаживаться. Мама, как самая старшая, вышла замуж, а то на пятки наступали еще три сестры. Жених – соседний парень, вместе росли, тоже голод и холод прошел. Сестры говорили, что в молодости мама красивая была: белое лицо, глаза зеленые, коса до колен черная как смола. Никах читали как положено, но только тайком в бане. Свадьбу сыграли, вся деревня гуляла. Это была первая свадьба после всех испытаний, обрушившихся на деревню после революции. Как свадьбу отгуляли, вся деревня вышла, чтоб построить дом молодым из саманных кирпичей.
Окреп и колхоз, на полях пшеницу сеяли, другие культуры, появилась наряду с молочно- товарной фермой также своя птицеферма. Ничто не омрачало наше мирное небо.
1941 год, 22 июня. Деревенские с утра пошли на сенокос, на фермы. Мама рассказывала, что на луг прискакал всадник, что-то крича на скаку. Люди, побросав косы, побежали навстречу. Первая мысль – пожар в деревне, а там одни дети и старики. Гонец кричит: «Война началась, идите в деревню!». Ноги у всех подкосились, тревожно стало на душе.
С 23 июня начали приходить повестки мужчинам. Женщины всю ночь готовили мужей, сыновей в дорогу, пекли, что-то стирали, а утром провожали их на войну, идя за телегой с детьми на руках. Рыдали в голос. Никто же не знал, увидятся они больше или нет. Проводила на фронт своего мужа Сульфинара и моя мама. На руках у нее остались четырехлетний сын Габдулла и грудная дочь Айсылу.
Мужчины все ушли на фронт, в деревне остались одни бабы, дети и старики. Командовать над ними оставили одного молодого парня. Жестокий он был человек. За неповиновение, за слово поперек бил кнутом будь перед ним старик, женщина или ребенок. А потому все его очень боялись. Из-за нехватки еды дети у матери были слабые, болели часто. Все тогда жили впроголодь. Урожай с полей до зернышка отправлялся на нужды фронта. В колхозе даже на семена не оставляли. Приходилось на весенний сев мешками на себе из райцентра таскать за 40 километров.
Однажды рано утром стучится в окно к маме деревенский «надзиратель». Собирайся, говорит, в район, пойдешь с другими женщинами за семенами.
- У меня же маленькие дети, как же я их так надолго оставлю? – хотела было разжалобить парня мама.
- Ты что, хочешь чтобы я тебя врагом народа объявил? Тогда пойдешь этапом на выселение или сразу расстреляют, - ответил он.
Делать нечего, надо идти. Зашла к соседке, попросила, чтоб она в течение дня проведала ее детей, накормила.
До райцентра 6-7 часов шли без еды, без питья. Нагрузив в мешки семена пошли обратно. Дело было уже к вечеру. Стало ясно, что засветло домой вернуться не получится. По дороге решили переночевать в одной русской деревне. Сердобольная женщина пустила домой маму с подругами на ночь, чаем напоила. Рано утром вновь тронулись в путь. По дороге в одной из деревень мама, сняв серьги, поменяла на булочку – подарок детям. Всю дорогу она молила бога, чтоб они только живы были. Ведь почти сутки прошло, как она ушла из дома, оставив их одних. Сдав мешок с семенами, мама бегом бросилась домой. Ее охватило нехорошее предчувствие. Открыла дверь, она была незаперта, обычно сын запирал ее изнутри. Зашла в дом, тишина, темно, дрожащими руками нашла лампу на подоконнике, зажгла спичку. В середине дома стояла большая печь. При свете керосиновой лампы показались четыре ноги, торчащие из печи. Мама с криком вытащила сына, он был холодный, следом вытащила дочку. Не понимая, что делает, грудь свою дочери в рот сунула. Она не помнила, сколько сидела в обнимку с мертвыми детьми. Утром пришли соседи, родители… Оказывается, минувшим днем к детям никто не пришел. Соседка получила похоронку на мужа, не до чужих детей ей было, бабушка болела, лежала в постели, а дедушка был в поле, да и не знал он, что дети одни.
Мама в горчке неделю лежала, детей без нее похоронили. А вскоре и бабушка умерла. Горе одно за одним наваливалось на маму. Из фронта пришло извещение, что муж пропал без вести. Сестры матери рассказывали, что ходила она словно отрешенная от всего. Изнуряла себя работой – лес рубила, сено косила… Часто ходила на могилу к детям и часами там сидела. Дедушка или сестры приходили и уводили ее домой.
После войны мама все ждала своего мужа. Может быть живой, может вернется. Но ни письма, ни похоронки не было.
Прошло семь лет с окончания войны. Вместо колхоза организовали совхоз. Деревня поднялась с колен благодаря работящим людям. Селяне вновь начали разводить скотину в своем подворье. В конце деревни жил мужчина вдовец с тремя детьми. Старшие сын и дочь к тому времени жили уже отдельно. Мужчина решил сватать маму себе в жены. Поначалу мама не хотела вновь выходить замуж, да и сватавшийся вдовец был уже в годах – 54 исполнилось. Но родня уговорила. Так, оставшиеся в войну одинокими, люди создали новую семью. В итоге на свет я появилась и мой братишка.
После войны по деревням ходили люди, просили милостыню. Кто, откуда они, никто не спрашивал. Сверху было указание не помогать, пугали арестом. Но испокон веков народ у нас был добрый, на свой страх и риск последнюю картошку, еду отдавали, пускали переночевать. Однажды мама пошла за водой на озеро. У воды сидела молодая женщина, рядом трое детей – грязные, голодные, кожа да кости. Женщина умоляла покормить сыновей. Мама велела в камышах спрятаться, а сама пошла домой, на дно ведра налила немного молока, взяла хлеб, картошку и отнесла их женщине и ее детям. Сказала, чтоб дождались темноты и она отведет их в свой пустующий дом.
Женщину звали Мамура, сыновей – Алетдин, Забир, Салим. Репрессированные, бежали из Сахалина, мужа убили. Мамура сказала, что если ее поймают, то тоже убьют. Через какое-то время мама смогла убедить власти, что Мамура ее двоюродная сестра, ехала к ней в гости и потеряла документы. А деревенские хотя и догадывались, но доносить не стали. Иногда только спрашивали, а что это твоя Мамура с детьми похожа на китайцев. Она отвечала, что у нее муж был китайцем.
Я родилась 15 июня 1953 года. Детство было счастливое, все меня любили. Папа на руках носил, никогда не ругал. Я росла как дикая коза, прыгала, скакала, по крышам сараев лазила, с соседскими мальчишками дралась. Утром мама косички заплетала тряпочками, чистое платье одевала и наказывала: хорошо себя веди, платье не марай, волосы не распускай, а то от соседей стыдно, бегаешь по улице лохматая, грязная.
В 1961 году я пошла в первый класс. В деревню электричество провели. Столько радости было. Жизнь в деревне хорошая пошла. Все сыты, обуты, свое молоко, масло. Живи и радуйся. Но не тут то было. В 1969 году пришло указание сдать всех коров в совхоз на общую ферму, а взамен, мол, 3 литра молока каждый день будете получать. Мы, дети, шли за своими коровами, ревели, родители гнали скотину, ругая такую власть. От горя, от бессилия не знали, как себя вести. После уроков, взяв по куску хлеба, вся школа бежала на ферму, доярки разрешали нам погладить своих коров. Они мычали, будто говорили: «Зачем, люди, вы нас на цепь посадили». Я никогда не забуду, как коровы плакали, крупные слезы из глаз текли. Вместе с ними плакали и мы, обняв их за шею.
Однажды папу позвали в контору, пришел домой с будильником. Вот, говорит, за нашу буренку дали, в три рубля ее оценили.
Мама и папа вместе прожили 15 лет всего. Я никогда не видела и не слышала, чтоб они ругались, жили дружно, в любви и согласии. В 1967 году отец сильно заболел и умер, когда дрова готовил сильно ноги простудил. Мне было 14 лет, братишке 10. Мама подняла нас на ноги, вырастила, выучила.
В 1997 году маме пришло сообщение, что ее первый муж погиб под Курской дугой, похоронен в братской могиле. Мама умерла в 1998 году на 88 году жизни.
Сафура Ниязова, с. Краснохолмский.
Семья дедушки тоже попала «под раздачу». Мама говорила, что даже из дома все вынесли – самовар, подушки, посуду… Осталась подушка из соломы и то ее штыками разорвали. Дедушка нашел в себе силы не отчаяться.
- Ладно, дети, не плачьте, главное остались все живы, - успокоил он домочадцев и ушел в лес.
Вернулся домой ночью опухший от слез, за плечами мешок, в котором, оказалось, лежал убитый дедом заяц. Он был еще и хорошим охотником. Только вот варить не на чем, казана нет, всю посуду утащили ироды. В сарае нашли старое ведро, в нем и сварили. Так началась у них жизнь тяжелая, голодная, холодная.
Мама рассказывала, что очень много детей, стариков умерло. Молодежь из 3-4 соседних деревень, человек 30-40, бежали ночью куда глаза глядят. Только через 70 лет стало известно, что они обосновались в Турции. Писать не могли, боялись за родственников. По дороге немало ребят погибло, а те, кто дошел, так и умерли в Турции, не увидев больше никогда своей родины. В 1990-ые годы приезжали их внуки, они живут там в деревне Быгырдавин.
Мои дедушка и бабушка, пережив революцию, старались жить, как могли, сажали картошку. Со временем в деревне образовался колхоз. С утра до ночи работали, денег не давали, ставили трудодни, за которые изредка давали муку. Ее берегли только для баланды. По вечерам вся семья собиралась за столом, старшие дочери готовили еду. Только вроде зализали раны, снова черная полоса. В 1937-38 годы началась непонятная резня, арестовывали активистов, коммунистов, увозили куда-то, никто живым не вернулся. На улице вдвоем – втроем собираться нельзя, люди боялись своей тени. Из маминой семьи, слава богу, никого не арестовали.
Народ в деревне к тому времени обзавелся скотиной, жизнь начала налаживаться. Мама, как самая старшая, вышла замуж, а то на пятки наступали еще три сестры. Жених – соседний парень, вместе росли, тоже голод и холод прошел. Сестры говорили, что в молодости мама красивая была: белое лицо, глаза зеленые, коса до колен черная как смола. Никах читали как положено, но только тайком в бане. Свадьбу сыграли, вся деревня гуляла. Это была первая свадьба после всех испытаний, обрушившихся на деревню после революции. Как свадьбу отгуляли, вся деревня вышла, чтоб построить дом молодым из саманных кирпичей.
Окреп и колхоз, на полях пшеницу сеяли, другие культуры, появилась наряду с молочно- товарной фермой также своя птицеферма. Ничто не омрачало наше мирное небо.
1941 год, 22 июня. Деревенские с утра пошли на сенокос, на фермы. Мама рассказывала, что на луг прискакал всадник, что-то крича на скаку. Люди, побросав косы, побежали навстречу. Первая мысль – пожар в деревне, а там одни дети и старики. Гонец кричит: «Война началась, идите в деревню!». Ноги у всех подкосились, тревожно стало на душе.
С 23 июня начали приходить повестки мужчинам. Женщины всю ночь готовили мужей, сыновей в дорогу, пекли, что-то стирали, а утром провожали их на войну, идя за телегой с детьми на руках. Рыдали в голос. Никто же не знал, увидятся они больше или нет. Проводила на фронт своего мужа Сульфинара и моя мама. На руках у нее остались четырехлетний сын Габдулла и грудная дочь Айсылу.
Мужчины все ушли на фронт, в деревне остались одни бабы, дети и старики. Командовать над ними оставили одного молодого парня. Жестокий он был человек. За неповиновение, за слово поперек бил кнутом будь перед ним старик, женщина или ребенок. А потому все его очень боялись. Из-за нехватки еды дети у матери были слабые, болели часто. Все тогда жили впроголодь. Урожай с полей до зернышка отправлялся на нужды фронта. В колхозе даже на семена не оставляли. Приходилось на весенний сев мешками на себе из райцентра таскать за 40 километров.
Однажды рано утром стучится в окно к маме деревенский «надзиратель». Собирайся, говорит, в район, пойдешь с другими женщинами за семенами.
- У меня же маленькие дети, как же я их так надолго оставлю? – хотела было разжалобить парня мама.
- Ты что, хочешь чтобы я тебя врагом народа объявил? Тогда пойдешь этапом на выселение или сразу расстреляют, - ответил он.
Делать нечего, надо идти. Зашла к соседке, попросила, чтоб она в течение дня проведала ее детей, накормила.
До райцентра 6-7 часов шли без еды, без питья. Нагрузив в мешки семена пошли обратно. Дело было уже к вечеру. Стало ясно, что засветло домой вернуться не получится. По дороге решили переночевать в одной русской деревне. Сердобольная женщина пустила домой маму с подругами на ночь, чаем напоила. Рано утром вновь тронулись в путь. По дороге в одной из деревень мама, сняв серьги, поменяла на булочку – подарок детям. Всю дорогу она молила бога, чтоб они только живы были. Ведь почти сутки прошло, как она ушла из дома, оставив их одних. Сдав мешок с семенами, мама бегом бросилась домой. Ее охватило нехорошее предчувствие. Открыла дверь, она была незаперта, обычно сын запирал ее изнутри. Зашла в дом, тишина, темно, дрожащими руками нашла лампу на подоконнике, зажгла спичку. В середине дома стояла большая печь. При свете керосиновой лампы показались четыре ноги, торчащие из печи. Мама с криком вытащила сына, он был холодный, следом вытащила дочку. Не понимая, что делает, грудь свою дочери в рот сунула. Она не помнила, сколько сидела в обнимку с мертвыми детьми. Утром пришли соседи, родители… Оказывается, минувшим днем к детям никто не пришел. Соседка получила похоронку на мужа, не до чужих детей ей было, бабушка болела, лежала в постели, а дедушка был в поле, да и не знал он, что дети одни.
Мама в горчке неделю лежала, детей без нее похоронили. А вскоре и бабушка умерла. Горе одно за одним наваливалось на маму. Из фронта пришло извещение, что муж пропал без вести. Сестры матери рассказывали, что ходила она словно отрешенная от всего. Изнуряла себя работой – лес рубила, сено косила… Часто ходила на могилу к детям и часами там сидела. Дедушка или сестры приходили и уводили ее домой.
После войны мама все ждала своего мужа. Может быть живой, может вернется. Но ни письма, ни похоронки не было.
Прошло семь лет с окончания войны. Вместо колхоза организовали совхоз. Деревня поднялась с колен благодаря работящим людям. Селяне вновь начали разводить скотину в своем подворье. В конце деревни жил мужчина вдовец с тремя детьми. Старшие сын и дочь к тому времени жили уже отдельно. Мужчина решил сватать маму себе в жены. Поначалу мама не хотела вновь выходить замуж, да и сватавшийся вдовец был уже в годах – 54 исполнилось. Но родня уговорила. Так, оставшиеся в войну одинокими, люди создали новую семью. В итоге на свет я появилась и мой братишка.
После войны по деревням ходили люди, просили милостыню. Кто, откуда они, никто не спрашивал. Сверху было указание не помогать, пугали арестом. Но испокон веков народ у нас был добрый, на свой страх и риск последнюю картошку, еду отдавали, пускали переночевать. Однажды мама пошла за водой на озеро. У воды сидела молодая женщина, рядом трое детей – грязные, голодные, кожа да кости. Женщина умоляла покормить сыновей. Мама велела в камышах спрятаться, а сама пошла домой, на дно ведра налила немного молока, взяла хлеб, картошку и отнесла их женщине и ее детям. Сказала, чтоб дождались темноты и она отведет их в свой пустующий дом.
Женщину звали Мамура, сыновей – Алетдин, Забир, Салим. Репрессированные, бежали из Сахалина, мужа убили. Мамура сказала, что если ее поймают, то тоже убьют. Через какое-то время мама смогла убедить власти, что Мамура ее двоюродная сестра, ехала к ней в гости и потеряла документы. А деревенские хотя и догадывались, но доносить не стали. Иногда только спрашивали, а что это твоя Мамура с детьми похожа на китайцев. Она отвечала, что у нее муж был китайцем.
Я родилась 15 июня 1953 года. Детство было счастливое, все меня любили. Папа на руках носил, никогда не ругал. Я росла как дикая коза, прыгала, скакала, по крышам сараев лазила, с соседскими мальчишками дралась. Утром мама косички заплетала тряпочками, чистое платье одевала и наказывала: хорошо себя веди, платье не марай, волосы не распускай, а то от соседей стыдно, бегаешь по улице лохматая, грязная.
В 1961 году я пошла в первый класс. В деревню электричество провели. Столько радости было. Жизнь в деревне хорошая пошла. Все сыты, обуты, свое молоко, масло. Живи и радуйся. Но не тут то было. В 1969 году пришло указание сдать всех коров в совхоз на общую ферму, а взамен, мол, 3 литра молока каждый день будете получать. Мы, дети, шли за своими коровами, ревели, родители гнали скотину, ругая такую власть. От горя, от бессилия не знали, как себя вести. После уроков, взяв по куску хлеба, вся школа бежала на ферму, доярки разрешали нам погладить своих коров. Они мычали, будто говорили: «Зачем, люди, вы нас на цепь посадили». Я никогда не забуду, как коровы плакали, крупные слезы из глаз текли. Вместе с ними плакали и мы, обняв их за шею.
Однажды папу позвали в контору, пришел домой с будильником. Вот, говорит, за нашу буренку дали, в три рубля ее оценили.
Мама и папа вместе прожили 15 лет всего. Я никогда не видела и не слышала, чтоб они ругались, жили дружно, в любви и согласии. В 1967 году отец сильно заболел и умер, когда дрова готовил сильно ноги простудил. Мне было 14 лет, братишке 10. Мама подняла нас на ноги, вырастила, выучила.
В 1997 году маме пришло сообщение, что ее первый муж погиб под Курской дугой, похоронен в братской могиле. Мама умерла в 1998 году на 88 году жизни.
Сафура Ниязова, с. Краснохолмский.
Читайте нас:
© 1932-2024, Общественно-политическая газета Калтасинского района, учреждена Агенством по печати и средствам массовой информации Республики Башкортостан и ГУП РБ Издательский Дом "Республика Башкортостан"
Свидетельство о регистрации ПИ №ТУ02-01405 от 18 августа 2015 года. Главный редактор Сандалова Надежда Витальевна
Телефон
8(34779) 4-12-50
Эл. почта
Адрес
РБ, Калтасинский район, с.Калтасы, улица Пионерская, 7
Рекламная служба
8(34779) 4-12-22
Редакция
8(34779) 4-12-44
Приемная
-
Сотрудничество
8(34779) 4-11-95
Отдел кадров
8(34779) 4-12-22